Александр серков - извергну тебя из уст моих. Что означают слова: как ты тепл, а не горяч и не холоден, то извергну тебя из уст Моих
- «И Ангелу Лаодикийской церкви напиши: так говорит Аминь, свидетель верный и истинный, начало создания Божия: Знаю твои дела; ты ни холоден, ни горяч; о, если б ты был холоден или горяч! Но поелику ты тёпл, а не горяч и не холоден, то извергну тебя из уст Моих. Ибо ты говоришь: “я богат, разбогател, и ни в чём не имею нужды”, а не знаешь, что ты несчастен, и жалок, и нищ, и слеп, и наг».{114}
Это… и это в вашей книге! - воскликнул он, сверкая глазами и приподнимаясь с изголовья; - я никогда не знал этого великого места! Слышите: скорее холодного, холодного, чем тёплого, чем только тёплого. О, я докажу. Только не оставляйте, не оставляйте меня одного! Мы докажем, мы докажем!
Да не оставлю же я вас, Степан Трофимович, никогда не оставлю-с! - схватила она его руки и сжала в своих, поднося их к сердцу, со слезами на глазах смотря на него. (Жалко уж очень мне их стало в ту минуту, передавала она.) Губы его задёргались как бы судорожно.
Однако, Степан Трофимович, как же нам всё-таки быть-с? Не дать ли знать кому из ваших знакомых али, может, родных?
Но тут уж он до того испугался, что она и не рада была, что ещё раз помянула. Трепеща и дрожа умолял он не звать никого, не предпринимать ничего; брал с неё слово, уговаривал: «Никого, никого! Мы одни, только одни, nous partirons ensemble».
Очень худо было и то, что хозяева тоже стали беспокоиться, ворчали и приставали к Софье Матвеевне. Она им уплатила и постаралась показать деньги; это смягчило на время; но хозяин потребовал «вид» Степана Трофимовича. Больной с высокомерною улыбкой указал на свой маленький сак; в нём Софья Матвеевна отыскала его указ об отставке или что-то в этом роде, по которому он всю жизнь проживал. Хозяин не унялся и говорил, что «надо их куда ни на есть принять, потому у нас не больница, а помрёт, так ещё, пожалуй, что? выйдет; натерпимся». Софья Матвеевна заговорила было и с ним о докторе, но выходило, что если послать в «губернию», то до того могло дорого обойтись, что, уж конечно, надо было оставить о докторе всякую мысль. Она с тоской воротилась к своему больному. Степан Трофимович слабел всё более и более.
Теперь прочитайте мне ещё одно место… о свиньях, - произнёс он вдруг.
Чего-с? - испугалась ужасно Софья Матвеевна.
О свиньях… это тут же… ces cochons… я помню, бесы вошли в свиней и все потонули. Прочтите мне это непременно; я вам после скажу для чего. Я припомнить хочу буквально. Мне надо буквально.
Софья Матвеевна знала Евангелие хорошо и тотчас отыскала от Луки то самое место, которое я и выставил эпиграфом к моей хронике. Приведу его здесь опять:
«Тут же на горе паслось большое стадо свиней, и бесы просили Его, чтобы позволил им войти в них. Он позволил им. Бесы вышедши из человека вошли в свиней; и бросилось стадо с крутизны в озеро и потонуло. Пастухи, увидя происшедшее, побежали и рассказали в городе и в селениях. И вышли видеть происшедшее, и пришедши к Иисусу нашли человека, из которого вышли бесы, сидящего у ног Иисусовых, одетого и в здравом уме, и ужаснулись. Видевшие же рассказали им как исцелился бесновавшийся».
Друг мой, - произнёс Степан Трофимович в большом волнении, - savez-vous, это чудесное и… необыкновенное место было мне всю жизнь камнем преткновения… dans ce livre… так что я это место ещё с детства упомнил. Теперь же мне пришла одна мысль; une comparaison. Мне ужасно много приходит теперь мыслей: видите, это точь-в-точь как наша Россия. Эти бесы, выходящие из больного и входящие в свиней - это все язвы, все миазмы, вся нечистота, все бесы и все бесенята, накопившиеся в великом и милом нашем больном, в нашей России, за века, за века! Oui, cette Russie, que j’aimais toujours. Но великая мысль и великая воля осенят её свыше, как и того безумного бесноватого, и выйдут все эти бесы, вся нечистота, вся эта мерзость, загноившаяся на поверхности… и сами будут проситься войти в свиней. Да и вошли уже, может быть! Это мы, мы и те, и Петруша… et les autres avec lui, и я, может быть, первый, во главе, и мы бросимся, безумные и взбесившиеся, со скалы в море и все потонем, и туда нам дорога, потому что нас только на это ведь и хватит. Но больной исцелится и «сядет у ног Иисусовых»… и будут все глядеть с изумлением… Милая, vous comprendrez apr?s, а теперь это очень волнует меня… Vous comprendrez apr?s… Nous comprendrons ensemble.
С ним сделался бред, и он наконец потерял сознание. Так продолжалось и весь следующий день. Софья Матвеевна сидела подле него и плакала, не спала почти совсем уже третью ночь и избегала показываться на глаза хозяевам, которые, она предчувствовала, что-то уже начинали предпринимать. Избавление последовало лишь на третий день. На утро Степан Трофимович очнулся, узнал её и протянул ей руку. Она перекрестилась с надеждою. Ему хотелось посмотреть в окно: «Tiens, un lac, - проговорил он, - ах, Боже мой, я ещё и не видал его…» В эту минуту у подъезда избы прогремел чей-то экипаж и в доме поднялась чрезвычайная суматоха.
То была сама Варвара Петровна, прибывшая в четырёхместной карете, четверней, с двумя лакеями и с Дарьей Павловной. Чудо совершилось просто: умиравший от любопытства Анисим, прибыв в город, зашёл-таки на другой день в дом Варвары Петровны и разболтал прислуге, что встретил Степана Трофимовича одного в деревне, что видели его мужики на большой дороге одного, пешком, а что отправился он в Спасов, на Устьево, уже вдвоём с Софьей Матвеевной. Так как Варвара Петровна, с своей стороны, уже страшно тревожилась и разыскивала как могла своего беглого друга, то об Анисиме ей тотчас же доложили. Выслушав его и, главное, о подробностях отъезда в Устьево вместе с какою-то Софьей Матвеевной в одной бричке, она мигом собралась и по горячему следу прикатила сама в Устьево. О болезни его она ещё не имела понятия.
Ну, где тут он? А, это ты! - крикнула она, увидав Софью Матвеевну, как раз в ту самую минуту показавшуюся на пороге из второй комнаты; - я по твоему бесстыжему лицу догадалась, что это ты. Прочь, негодяйка! Чтобы сейчас духа её не было в доме! Выгнать её, не то, мать моя, я тебя в острог навек упрячу. Стеречь её пока в другом доме. Она уже в городе сидела раз в остроге, ещё посидит. И прошу тебя, хозяин, не сметь никого впускать, пока я тут. Я генеральша Ставрогина и занимаю весь дом. А ты, голубушка, мне во всём дашь отчёт.
Знакомые звуки потрясли Степана Трофимовича. Он затрепетал. Но она уже вступила за перегородку. Сверкая глазами, подтолкнула она ногой стул и, откинувшись на спинку, прокричала Даше:
Выйди пока вон, побудь у хозяев. Что? за любопытство? Да двери-то покрепче затвори за собой.
Несколько времени она молча и каким-то хищным взглядом всматривалась в испуганное его лицо.
Ну, как поживаете, Степан Трофимович? Каково погуляли? - вырвалось вдруг у неё с яростною иронией.
Ch?re, - залепетал не помня себя Степан Трофимович, - я узнал русскую действительную жизнь… Et je pr?cherai l’Evangile…
О бесстыдный, неблагородный человек! - возопила она вдруг, сплеснув руками. - Мало вам было осрамить меня, вы связались… О, старый, бесстыжий развратник!
Кто она такая?
C’est un ange… C’?tait plus qu’un ange pour moi, она всю ночь… О, не кричите, не пугайте её, ch?re, ch?re…
Варвара Петровна вдруг, гремя, вскочила со стула; раздался её испуганный крик: «воды, воды!» Он хоть и очнулся, но она всё ещё дрожала от страху и бледная смотрела на исказившееся его лицо: тут только в первый раз догадалась она о размерах его болезни.
Дарья, - зашептала она вдруг Дарье Павловне, - немедленно за доктором, за Зальцфишем; пусть едет сейчас Егорыч; пусть наймёт здесь лошадей, а из города возьмёт другую карету. Чтобы к ночи быть тут.
Даша бросилась исполнять приказание. Степан Трофимович смотрел всё тем же вытаращенным, испуганным взглядом; побелевшие губы его дрожали.
Подожди, Степан Трофимович, подожди, голубчик! - уговаривала она его как ребёнка; - ну подожди же, подожди, вот Дарья воротится и… Ах, Боже мой, хозяйка, хозяйка, да приди хоть ты, матушка!
В нетерпении она побежала сама к хозяйке.
Сейчас, сию минуту эту опять назад. Воротить её, воротить!
К счастию, Софья Матвеевна не успела ещё выбраться из дому и только выходила из ворот с своим мешком и узелком. Её вернули. Она так была испугана, что даже ноги и руки её тряслись. Варвара Петровна схватила её за руку, как коршун цыплёнка, и стремительно потащила к Степану Трофимовичу.
Ну, вот она вам. Не съела же я её. Вы думали, что я её так и съела.
Степан Трофимович схватил Варвару Петровну за руку, поднёс её к своим глазам и залился слезами, навзрыд, болезненно, припадочно.
Ну успокойся, успокойся, ну голубчик мой, ну батюшка! Ах, Боже мой, да ус-по-кой-тесь же! - крикнула она неистово. - О, мучитель, мучитель, вечный мучитель мой!
Милая, - пролепетал наконец Степан Трофимович, обращаясь к Софье Матвеевне, - побудьте, милая, там, я что-то хочу здесь сказать…
Софья Матвеевна тотчас же поспешила выйти.
Ch?rie… ch?rie… - задыхался он.
Подождите говорить, Степан Трофимович, подождите немного, пока отдохнёте. Вот вода. Да по-дож-ди-те же!
Она села опять на стул. Степан Трофимович крепко держал её за руку. Долго она не позволяла ему говорить. Он поднёс руку её к губам и стал целовать. Она стиснула зубы, смотря куда-то в угол.
Je vous aimais! - вырвалось у него наконец. Никогда не слыхала она от него такого слова, так выговоренного.
Гм, - промычала она в ответ.
Je vous aimais toute ma vie… vingt ans!
Она всё молчала - минуты две, три.
А как к Даше готовился, духами опрыскался… - проговорила она вдруг страшным шёпотом. Степан Трофимович так и обомлел.
Новый галстук надел…
Опять молчание минуты на две.
Сигарку помните?
Друг мой, - прошамкал было он в ужасе.
Сигарку, вечером, у окна… месяц светил… после беседки… в Скворешниках? Помнишь ли, помнишь ли, - вскочила она с места, схватив за оба угла его подушку и потрясая её вместе с его головой. - Помнишь ли, пустой, пустой, бесславный, малодушный, вечно, вечно пустой человек! - шипела она своим яростным шёпотом, удерживаясь от крику. Наконец бросила его и упала на стул, закрыв руками лицо. - Довольно! - отрезала она, выпрямившись. - Двадцать лет прошло, не воротишь; дура и я.
Je vous aimais, - сложил он опять руки.
Да что? ты мне всё aimais да aimais! Довольно! - вскочила она опять. - И если вы теперь сейчас не заснёте, то я… Вам нужен покой; спать, сейчас спать, закройте глаза. Ах, Боже мой, он, может быть, завтракать хочет! Что? вы едите? Что? он ест? Ах, Боже мой, где та? Где она?
Спрашивает РоманОтвечает Максим Балаклицкий, 29.01.2011
Поясните, что означают слова: "Но, как ты тепл, а не горяч и не холоден, то извергну тебя из уст Моих". Как это - быть теплым/горячим/холодным?
Роман!
Как видим из послания к Лаодикии, проблема этой церкви заключается в самообмане и формализме. Это и есть теплое состояние: производить впечатление активного, сознательного верующего (горячего), в реальности таким не являясь. Холодный - значит неверующий, далекий от Божьих ценностей и библейского образа жизни. Холодных надо спасать. Их спасают горячие. Теплые находятся в самом опасном состоянии: они не признаЮт наличие духовной болезни, поэтому не ищут Божьего исцеления и возрождения.
Извергнуть из уст - значит выплюнуть, вырвать, стошнить (пардон, библейский язык довольно прямолинеен). В центре Лаодикии был источник с теплой водой. Как известно, в жаркую погоду жажду утоляют либо холодной водой, либо горячим чаем. Теплую воду пить не так приятно. Бывает, возьмешь такую воду в рот, и хочется ее выплюнуть - до того она "не в тему". Если и пьешь, то через силу и потому что другой нет.
Этот символ Бог использует, чтобы показать Свое неприятие формализма и духовной лени Лаодикии. Он говорит, что христиане должны быть носителями живой воды, т.е. святости, спасительного откровения о Божьей любви (). Это откровение должно быть столь определенным, чтобы устранить всякое сомнение:
а кто будет пить воду , которую Я дам ему , тот не будет жаждать вовек; но вода, которую Я дам ему , сделается в нем источником воды, текущей в жизнь вечную.
С Лаодикией по-другому: "ее вода теплая", она не утоляет жажду человеческого сердца. Члены этой церкви не имеют глубоких духовных опытов, их вера поверхностна и зачастую ограничивается теоретическим знанием о Боге и Его Слове. Как результат, их вера не проявляется во всех аспектах их жизни, не приводит к полной трансформации их действий и образа мыслей.
С уважением,
Максим
Читайте еще по теме "Толкование Писания":
Ст. 15-16 Знаю твои дела, ты ни холоден, ни горяч; о, если бы ты был холоден, или горяч! Но как ты тепл, а не горяч и не холоден
И Григорий Богослов говорит: следует в определенной мере гореть, а также и быть холодным. И подлинно холодный, т. е. не испытавший горячей веры, всегда имеет надежду получить ее; согретый же ею через крещение и впоследствии по лености охладевший, отвергаясь прежде избранной веры, теряет надежду на спасение. Как нельзя отвергать средины в делах, - посему и брак, представляющий средину между девством и блудодеянием, принимается, так, напротив, средина в вере не имеет цены.
Прав. Иоанн Кронштадтский
Ст. 15-16 знаю твои дела; ты ни холоден, ни горяч; о, если бы ты был холоден, или горяч! Но, как ты тепл, а не горяч и не холоден, то извергну тебя из уст Моих
Надобно, чтобы я был чем-нибудь определенным, а не тем, что называется хаосом, смесью, брожением, в котором все кое-как перемешано и бродит в беспорядке. Чего ожидать доброго от человека, который душею своею представляет беспорядочную смесь доброго с худым, который делает частию добро, но не прочь и от зла. Это состояние опасное: оно означает нравственное бессилие, расслабление. Лучше в этом отношении человек с крайностями: либо холодный, либо горячий. Тут, по крайней мере, есть что-то определенное, чему можно дать определенное место: или – вечный тартар, или – Царство Небесное. Господь говорит о человеке ни холодном, ни горячем: извергну тебя из уст Моих . Люди представляются как бы заключенными в Боге, Который одних вмещает в Себя, а других извергает из Себя. Праведники действительно некогда будут жить в Боге и с Богом: этим объясняется та неизъяснимо высокая степень блаженства, какую будет иметь каждый праведник, хотя бы она и была у некоторых, сравнительно с величайшими праведниками, – низка. И теперь мы некоторым образом живем в Боге: пребывающий в любви пребывает в Боге, и Бог в нем (1Ин. 4:16) . Впрочем, это относится к людям добродетельным. Но так как весь видимый мир есть дело Божие и Бог всюду находится в мире – в Своих делах и промышлении, то на этом основании можно сказать, что все люди находятся в Боге. Посечение бесплодных смоковниц – людей, не приносящих плодов добродетели, есть то изблевание из Себя, о котором говорил Бог в Апокалипсисе.
Дневник. Том I. 1856.
Примасий
Здесь можно узнать кое-кого из знатных людей века сего, о которых Он сказал, что они не холодны и не горячи, но скорее теплы, ибо, хотя вращаются они среди столь великого богатства, но в делах благочестия оказываются бесплодными и не восходят они к благим делам через созерцание несчастий. Поэтому сказано, что они и не холодны, то есть не бедны, и не горячи, ибо изобилуют они богатством, но, используя его тепло, цепенеют и, не уделяя его ближним своим, по справедливости порицаются, как не имеющие огня добрых дел. Эти слова могут также обозначать людей, у которых дома лежат Писания, а за дверями дома - непонятно, христиане ли они, и, набравшись самоуверенности из книг, пустыми от дел обретаются. Теперь пусть купят себе золото, о котором Он сказал: примите мудрость, как золото, и знание, как серебро отборной , и если смогут они, как бы просвещенные светом мудрости, почерпнуть что-нибудь из источников божественных Писаний, то тем самым одни окажутся воспламененными жаждой творить дела благочестия от изобилия имущества своего, а другие воспитаются духовно знанием Писаний.
Комментарий на Откровение.
Экумений
Сказано: знаю твои дела; ты ни холоден, ни горяч . Горячий - тот, кто пламенеет Духом; так апостол говорит: духом пламенейте (Рим 12:11) . А холоден тот, кто лишился Святого Духа, Его воздействия и посещения. Но ты тепел , - гласит далее. Теплым он называет того, кто, сподобившись причастия Духа Святого через крещение, угасил [огонь] благодати из-за нерадения и заботы о краткосрочном. Духа не угашайте (1 Фес 5:19) - таково Божественное повеление.
О, если бы ты был холоден, или горяч! но ты тепел. Он хочет сказать: О, если бы ты был горяч, будучи воспламенен воздействием Духа, или насквозь холоден и совершенно лишен причастия благодати Духа, и не крещен, и не тепел! Ибо тот, кто имеет умозримый огонь Духа, усовершается до зрелости, и у него чувства навыком приучены к различению добра и зла (Евр 5:14) ; он - духовный. Разумеется, того, кто еще не принял благодать Духа, но питает надежду когда-нибудь спастись, нельзя причислять к безнадежным. Но тот, кто тепел, подлежит смерти и может утратить [благодать] крещения и пламени [Духа].
«И Ангелу Лаодикийской церкви напиши: так говорит Аминь, свидетель верный и истинный, начало создания Божия: знаю твои дела; ты ни холоден, ни горяч; о, если бы ты был холоден, или горяч! Но, как ты тепл, а не горяч и не холоден, то извергну тебя из уст Моих. Ибо ты говоришь: "я богат, разбогател и ни в чем не имею нужды"; а не знаешь, что ты несчастен, и жалок, и нищ, и слеп, и наг. Советую тебе купить у Меня золото, огнем очищенное, чтобы тебе обогатиться, и белую одежду, чтобы одеться и чтобы не видна была срамота наготы твоей, и глазною мазью помажь глаза твои, чтобы видеть. Кого Я люблю, тех обличаю и наказываю. Итак будь ревностен и покайся» (Откр. 3;14-19).Теплый противопоставляется холодному и горячему. В чем различие? Теплый находится в комфортном состоянии. Успокоившийся. Достигший. В теплом состоянии человек спит. В отличие от горячего и холодного. В тепле, комфорте легко уснуть и приятно спится. В этом состоянии человек живет в свое удовольствие. При холоде и жаре уснуть не просто.
Горячий стремится к Господу, почитая себя не достигшим и недостойным.
«Говорю так не потому, чтобы я уже достиг, или усовершился; но стремлюсь, не достигну ли я, как достиг меня Христос Иисус. Братия, я не почитаю себя достигшим; а только, забывая заднее и простираясь вперед, стремлюсь к цели, к почести вышнего звания Божия во Христе Иисусе. Итак, кто из нас совершен, так должен мыслить; если же вы о чем иначе мыслите, то и это Бог вам откроет» (Филипп. 3;12-15).
«Так и вы, когда исполните все повеленное вам, говорите: мы рабы ничего не стоящие, потому что сделали, что должны были сделать» (Лк. 17;10).
Теплый считает себя праведным, достигшим, спасенным. Поэтому успокаивается и засыпает. Это нарушение первой заповеди блаженства: «Блаженны нищие духом, ибо их есть Царство Небесное» (Матф. 5;3).
У холодного и горячего нет успокоенности, «душа не на месте». Горячий еще не достиг и постоянно стремится, все время в поиске. А холодный – в терзаниях и смятении потому, что явный грешник. Пример – фарисей и мытарь. Теплый и холодный. Один себя хвалит, другой не смеет глаза к небу поднять из-за сознания своей греховности. И грешник мытарь был оправдан. «Ибо печаль ради Бога производит неизменное покаяние ко спасению» (2Кор. 7;10). Еще пример – раскаявшийся блудный сын (Лк. 15;11-32).
О «праведности» теплых фарисеев Иисус Христос говорил: «если праведность ваша не превзойдет праведности книжников и фарисеев, то вы не войдете в Царство Небесное» (Матф. 5;20). И еще: «Иисус говорит им: истинно говорю вам, что мытари и блудницы вперед вас идут в Царство Божие, ибо пришел к вам Иоанн путем праведности, и вы не поверили ему, а мытари и блудницы поверили ему; вы же, и видев это, не раскаялись после, чтобы поверить ему» (Матф. 21;31-32).
Основной принцип греха – гордость. Самомнение, самолюбие, высокомерие. Основной принцип праведности Божьей – смирение. Скромность, кротость, униженность. Грешник думает о себе высоко, праведник не думает о себе вообще, кающийся грешник думает о себе низко. И всякий, кто думает о себе высоко уже грешит. Именно в том, как он о себе думает. Поэтому самые страшные грешники это те, которые с виду праведники. Не делают явных грехов по плоти и этим себя оправдывают и превозносятся. Таким образом, грешат гордыней – а это уже грех к смерти. Поэтому Христос и предупреждал о «праведности» лицемеров, чтобы не шли по этому пути – «берегитесь закваски фарисейской, которая есть лицемерие» (Лк. 12;1).
Теплых «праведников», почитающих себя достигшими, Бог не выносит.
«праздничных собраний не могу терпеть: беззаконие - и празднование! Новомесячия ваши и праздники ваши ненавидит душа Моя: они бремя для Меня; Мне тяжело нести их. И когда вы простираете руки ваши, Я закрываю от вас очи Мои; и когда вы умножаете моления ваши, Я не слышу: ваши руки полны крови» (Ис. 1;13-15).
Теплому не нужен Бог и помилование от Него. Поэтому и нет нужды слушаться Господа и выполнять Его волю, чтобы заслужить спасение и награду. Уже не надо верить. Уже всё совершилось и все усовершились.
«…и слово их, как рак, будет распространяться. Таковы Именей и Филит, которые отступили от истины, говоря, что воскресение уже было, и разрушают в некоторых веру. Но твердое основание Божие стоит, имея печать сию: "познал Господь Своих"; и: "да отступит от неправды всякий, исповедующий имя Господа"» (2Тим. 2;17-19).
Для Господа главное – вера.
«Итак сказали Ему: что нам делать, чтобы творить дела Божии? Иисус сказал им в ответ: вот дело Божие, чтобы вы веровали в Того, Кого Он послал» (Ин. 6;28-29)
«А теперь пребывают сии три: вера, надежда, любовь; но любовь из них больше. Достигайте любви» (1Кор. 13;13-14;1).
Вера без дел мертва. Вера проявляется в делах. В делах Божьих. Дела Божьи совершаются через послушание. Услышал Слово Господа – исполнил. Таким образом, пребываешь в вере и послушании. Отсюда, грех – это неверие в непослушании.
«Против кого же клялся, что не войдут в покой Его, как не против непокорных? Итак видим, что они не могли войти за неверие» (Евр. 3;18-19)
«…неужели всесожжения и жертвы столько же приятны Господу, как послушание гласу Господа? Послушание лучше жертвы и повиновение лучше тука овнов; ибо непокорность есть [такой же] грех, что волшебство, и противление [то же, что] идолопоклонство; за то, что ты отверг слово Господа, и Он отверг тебя, чтобы ты не был царем» (1Цар. 15;22-23).
Итак, теплый это тот, кто не боится Бога. Успокоился и отдыхает, надеясь на свою «праведность». Думает о себе, как о любимом и ценном в глазах Божьих. И вместо благодарности, покорности и благоговения – превозносится и кичится. Это – лицемерие, лукавство. Таких Бог отвергает.
Теплый подобен вытесанному людьми камню. Такие не пригодны для Господа – «если же будешь делать Мне жертвенник из камней, то не сооружай его из тесаных, ибо, как скоро наложишь на них тесло твое, то осквернишь их» (Исх. 20;25). Лицемер, рожденный лицемерами – «Горе вам, книжники и фарисеи, лицемеры, что обходите море и сушу, дабы обратить хотя одного; и когда это случится, делаете его сыном геенны, вдвое худшим вас» (Матф. 23;15).
Израиль был теплым. Пресытились благословениями Божьими и перестали чтить Всевышнего.
У холодного и горячего есть общее. Благоговение перед Господом и сознание своей ничтожности. А это главное, что требует Господь.
Теплый превозносит себя и ропщет на Бога, требует у Бога, ведет себя, как равный Ему.
«Они ставили порог свой у порога Моего и вереи дверей своих подле Моих верей, так что одна стена [была] между Мною и ими, и оскверняли святое имя Мое мерзостями своими, какие делали, и за то Я погубил их во гневе Моем» (Иез. 43;8).
Это – грех дьявола. Грех к смерти.
Теплый скрывает грехи свои, не идет к свету и не любит свет. Оправдывает себя. Хвалится внешней, искусственной праведностью.
«Горе вам, книжники и фарисеи, лицемеры, что очищаете внешность чаши и блюда, между тем как внутри они полны хищения и неправды. Фарисей слепой! очисти прежде внутренность чаши и блюда, чтобы чиста была и внешность их. Горе вам, книжники и фарисеи, лицемеры, что уподобляетесь окрашенным гробам, которые снаружи кажутся красивыми, а внутри полны костей мертвых и всякой нечистоты; так и вы по наружности кажетесь людям праведными, а внутри исполнены лицемерия и беззакония» (Матф. 23;25-28).
Горячий считает себя недостойным, потому что он смиренный и святой. Холодный почитает себя недостойным, потому что он такой и есть, и честно это признает. Теплый считает себя достойным и значимым. Это – грех, закрывающий Бога.
«Посмотрите, братия, кто вы, призванные: не много [из вас] мудрых по плоти, не много сильных, не много благородных; но Бог избрал немудрое мира, чтобы посрамить мудрых, и немощное мира избрал Бог, чтобы посрамить сильное; и незнатное мира и уничиженное и ничего не значащее избрал Бог, чтобы упразднить значащее, – для того, чтобы никакая плоть не хвалилась пред Богом. От Него и вы во Христе Иисусе, Который сделался для нас премудростью от Бога, праведностью и освящением и искуплением, чтобы [было], как написано: хвалящийся хвались Господом» (1Кор. 1;26-31).
Если мы действительно что-то хотим, то как правило добиваемся этого. Что же тормозит нас в духовной жизни? Почему хотим худеть и худеем, а хотим молиться и не молимся? Размышляют иерей Филипп Ильяшенко, финансист Константин Каракацанис и жена священника Анна Васильева.
Омовение ног. Миниатюра из Евангелия и Апостола, XI в.
«НС» продолжает свой опрос "Как починить волю? ":
Иерей Филипп Ильяшенко (Москва):
— То, что вы описываете, Спаситель в Евангелии называл фарисейством и лицемерием и последовательно обличал. В Апокалипсисе «Сидящий на троне» обращаясь к Ангелу Лаодикийской Церкви говорит: «О если бы Ты был холоден или горяч, но Ты не холоден и не горяч...» — известные московские духовники связывают эти слова с тем, о чем вы говорите и называют это явление теплохладностью. Полагаю, что самый верный путь описан в заповеди: «Возлюби Господа Бога твоего всем сердцем твоим, и всею душою твоею, и всею крепостью, и всем разумением твоим». Речь идет, таким образом, не о воле (у христианина нет слова не могу, есть — не хочу! — а это совсем другая область), а о сердце! Если я кого-то люблю, то едва ли захочу его расстраивать, напротив, поспешу использовать всякую возможность его порадовать — выполняя его просьбы, исполняя угодное ему!
Константин Каракацанис, финансовый директор крупной компании (Москва):
— Мне кажется, основная проблема несоответствия чтения и практики в том, что подлинное наше желание, к сожалению, "бери от жизни все!" И дальше мы его пытаемся обуздать, или уговорить, или победить. И себя, любимого, жалко к тому же. Поэтому у нас и не получается победить волю умом. Но как только (часто после потрясений) мы собираемся и действительно что-то хотим, мы всего или почти всего добиваемся. Это и в обычной жизни заметно. Ну, например, худеть у многих получается же, в конце концов.
Очень часто мы слышим с амвона тезис о том, что человек, как ни работай над собой, все одно — существо падшее, и фактически никакого продвижения в сторону Царства Божьего не может осуществить. И без помощи Божьей ничего не выйдет. А вывод из этого утверждения может быть сделан (и часто делается) такой: не выходит — значит пока нет помощи. Нет помощи — значит недостоин. А, следовательно, и напрягаться не надо, потому как бесполезно. Человек просто плывет по течению, опять оправдывая свою лень.
Книжное знание всегда несколько иллюзорно, это модель, а не натура. Как геометрия, где отрезок и плоскость не имеют толщины. Но в реальности мы понимаем, что это такие допущения, для простоты изложения главных принципов, и переносим это отношение к учебнику на духовные книги. То есть в принципе мы все принимаем, но что это надо делать прямо сейчас, не доходит до ума и сердца. То, что прочитанное необходимо понять буквально, тоже не доходит.
Вывод я могу предложить один — не соглашаться с ленью, с нелюбопытством, а понуждать себя к действию, ежедневному или ежечастному — кто как может...
Анна Васильева, жена священника (Архангельск):
— Этот вопрос мне кажется несколько отвлеченным от жизни. Что могу сказать о себе — когда были первые годы жизни в Церкви, то вопросы о «духовной жизни» присутствовали. Потом с возрастом получилось, что вся духовная жизнь сводится к самому малому, но которое очень трудно выполнить. Самое элементарное — не обижаться и других не обижать, не делать другим плохого, не кричать на детей, помогать тем, кому хуже. Вот минимум, который так по-детски выглядит, и очень сложен. Поэтому лично у меня не стоит сейчас вопросов о какой-то духовной жизни, мне бы выполнить как-нибудь этот минимум.
Насчет застревания и хождения по кругу — не знаю, мне кажется, что наш путь к Богу — это не стремление к каким-то «вершинам духовной жизни» (что это такое, я толком и не понимаю), а преодоление тех постоянных трудностей, что каждый день встречаются на нашем пути. То есть наш путь к Богу, получается, не столько молитва и чтение святых отцов, сколько — просто терпеть все неприятности, скорби, не роптать на Бога. А застревание — жизнь все время приносит какие-то проблемы, сюрпризы. Сегодня они одни, завтра другие, решать их приходится по-разному. То есть застревание, конечно, есть, существует, но как-то о нем не думаешь особенно, житейская суета особо не дает возможности размышлять.
Как починить свою волю — я не знаю. Наверное, в некоторых случаях надо лечиться. Вижу, что в моем окружении много людей, страдающих депрессией. Пока никому из них, насколько я могу видеть со стороны, не удалось самим свою волю починить. Одной подруге помогли антидепрессанты и работа с психотерапевтом — это заняло не один месяц, но результат принесло, воля действительно окрепла.
Есть еще такой момент, не знаю, насколько он уместен. Это мое личное наблюдение. У меня есть подруга, которая 20 лет ходила в церковь и жила церковной жизнью, серьезный неповерхностный человек. Ее тоже беспокоило это «топтание на месте». Она хотела настоящей глубокой христианской жизни. И так получилось, что она нашла ее в одной общине, которую принято критиковать и называть сектантской. Я тоже познакомилась с несколькими людьми из этой общины. Мне показалось, что они все максималисты, старающиеся жить по-максиму по-христиански. Они постоянно что-то изучают, Священное писание, историю Церкви. То есть у них как-то получается так жить, что Христос и Евангелие у них на первом месте. Может быть, их опыт церковной жизни может быть и нам полезен, интересно, как это у них получается.